из виду, то они подумают, что мы ушли на северные острова.

— Но корабля на пристани нет!

— Так мы могли спрятать его где-нибудь неподалеку. Почем им знать?

Невероятное спокойствие Альрика немного охолонило меня. Но я провел рукой по поясу и нащупал пустую петлю для топора.

— Ты прав! Ты был прав! Это проклятый остров. Или мы прокляты. Что я еще не потерял здесь? Братьев потерял, корабль, Тулле, доброе имя, а теперь еще и единственный топор! Только жизнь осталось потерять!

Альрик вздохнул и сказал:

— Теперь я понимаю, как выглядел тогда, возле Волчары. Ладно, схожу в баню, отогрею кости, подумаю, что дальше делать. Фасгерт, Ледмар, приглядите за ним!

Надо становиться сильнее. Надо стать хельтом, а лучше сторхельтом. Тогда я вернусь в Сторборг и убью всех, кто был на том суде! Каждого отыщу! Поймаю Крыса и выжму из него каждое имя. Фомрир дал мне уродское условие. Если не оно, я бы прямо сейчас пошел вырезать всех рунных в городе, чтобы быстро поднять силу.

Я бессильно молотил кулаком по столу.

Да, топор жаль. Жаль Волчару. Но больше всего меня бесила несправедливость! Если Хрокр победил в честном бою и забрал топор, я бы понял. Так ведь он выкрутил руки через конунга! Подлюги бездновы.

Не дождавшись возвращения Альрика, я встал и пошел к выходу. Плосконосый и Булочка тут же вскочили вслед за мной.

— Ты куда?

— Хочу сам посмотреть на то пепелище. И если дом цел, то я приволоку туда конунга, чего бы мне этого не стоило.

— Мы с тобой.

— Да идите куда хотите.

Там все еще лил бесконечный нудный дождь, и ветер швырял капли то с одной стороны, то с другой. Я добрел по дороге, которая больше походила на огромную вонючую лужу, к реке, а потом двинулся вдоль ее берега.

Нужное место я узнал с трудом. Там и впрямь все сгорело. От дома остались лишь обугленные столбы, а крыша, стены, лавки — всё превратилось в черную кашу из золы и пепла.

— Так кто ж спалил-то? — пробормотал я.

— Да кто угодно, — усмехнулся Булочка. — Судя по наглости, у Хрокра должно быть полно врагов: не один, так другой сжег хибару. Напрямую побоялись напасть из-за его родственников.

— Если найти виноватого, так можно было бы с него стрясти нашу виру.

— А как найти-то? Дом сгорел, дождь все залил.

— Ну не знаю. Соседей поспрашивать, — я снова вспыхнул гневом: — Вот был бы тут Херлиф, он бы точно придумал!

Я походил по улице, стучал в дома, спрашивал, видел ли кто что-нибудь, но открывали только малые дети да дряхлые старики, которые и своего имени назвать не могли. Я чуял, что в домах есть и другие люди, но они не хотели говорить со мной. И непонятно, кого они боялись: меня, Хрокра или поджигателя.

Вернувшись, я увидел, что Альрик договаривается с нашим хозяином. Раз уж мы уходим намного раньше, то пусть на все полученное серебро хозяин даст нам с собой припасов, да чтобы хранились подольше, так как плыть до Северных островов далеко, да осенью бури чаще гуляют. Хозяин спорить не стал и стал таскать вяленое мясо, зерно, сыры да колбасы.

Немного погодя пришел Вепрь и протянул топор, купленный для меня. Я как взял его, чуть не разрыдался от обиды и злости: слишком легкий, топорище широкое, не под мою ладонь, да и железо в нем совсем не то: сырое, грубое. Казалось, врежь я посильнее, и оно треснет. Но все же сумел поблагодарить Альрика. Серебро, потраченное на этот топор, пригодилось бы нам и на другие дела.

Эх, надо было у Тулле меч забрать. Хоть я и не мастер на мечах, но у жреца ему оружие вряд ли понадобится.

Вечером мы собрались за столом. Снова весь хирд. Все ульверы, только Простодушного и Тулле не хватало.

— Надо решать, куда идти и что делать, — сказал Альрик. — Изгои мы на всем Бриттланде, да не везде пока знают о том. Можем поискать работу в местах подальше отсюда, но без корабля мы как бродячие собаки: то ли кинут косточку, то ли пнут.

— Можно к моему отцу пойти, — предложил Плосконосый. — Или к семье Ледмара.

Лицо Альрика на мгновение перекосилось.

— Не хочу быть хёвдингом, которому нужна защита, тем более от семей его хирдманов. Если совсем туго придется, я попрошусь под крышу твоего отца, но пока будем жить своими силами. Ты, если захочешь, можешь возвратиться, я обиды держать не стану. И любой может так сделать. Меня оставила удача, и я не хочу навлечь несчастья на вас.

— Нет, — улыбнулся Плосконосый. — Я хоть и попал в хирд недавно, но уже столько всего навидался! Да и Херлифа бросать не хочу.

— Насчет Херлифа. Вы как условились? Когда и где встреча?

Я только руками развел. Не догадался такое обговорить, думал, что мы в Сторборге сидеть будем и как-нибудь весточку передадим. А теперь как? Херлиф ведь не знает, куда мы пойдем. Да мы и сами этого не знаем.

— Нам нужно кого-то оставить в городе. Твои все во дворе конунга были, значит, будет кто-то из моих.

Странно это, конечно: делить один хирд на альриковых людей и моих, но уж как сложилось.

— Эгиль! Ты как думаешь?

Кот довольно потянулся и сказал:

— Как скажешь, хёвдинг. Только как мне…

— Сам найдешь. Может, к кому прибьешься или вдову какую очаруешь. Не только Херлифа выглядывай, но и вообще вызнавай, что тут да как.

— Узнай имя того Крыса, что мой топор взял. Видел его? Он как раз за нами пришел, когда вы тут появились.

Эгиль ухмыльнулся и кивнул.

— На каждый пятый день приходи…

Стук в дверь. Мы разом подскочили, схватились за оружие. Кого там еще твари принесли? Альрик мотнул головой Вепрю, тот распахнул дверь.

— Ты? Что тебе надо?

И в проеме показалась рыжая голова знакомого бритта.

— Фарлей? — нахмурился я. — Что ты тут делаешь?

— Я услыхал о неприятностях, которые настигли ваш доблестный хирд.

Альрик махнул рукой, и Вепрь втащил бритта в дом, захлопнул дверь и перекрыл выход.

— И что же ты услыхал?

— Что вас выгоняют из города на два года, — казалось, что Фарлей ничуть не испугался. — Что вы ни с того ни с сего сожгли дом Хрокра. Что в хирде есть некий безумец-берсерк, который кидается с ножом на каждого, кто косо глянет.

— Это всё?

— Всё.

Хёвдинг немного успокоился, убрал руку с меча.

— И что? Какое твое дело?

— Я хочу вам кое-что предложить. Вы